Памяти Германа Ивановича Медведева

21 февраля ушел из жизни Герман Иванович Медведев, выдающийся ученый-археолог, Человек с большой буквы, настоящая эпоха для нашего университета и многих из нас. 

Надеюсь, никто из авторов и составителей книги "ALMA MATER. Иркутский классический" (издана к 85-летию ИГУ в 2003 году) не обидится, если в данном блоге я опубликую имеющийся у меня текст интервью в самом первоначальном виде (автор очерка "Три вопроса об университетской науке" – журналист Владимир Кинщак). С того времени прошло уже более 11 лет, а как ярко звучат мысли Германа Ивановича об университетах и университетской науке!

Доктор исторических наук, профессор Медведев Герман Иванович. Центр геоархеологических и этносоциальных изысканий, кафедра археологии и этнографии.

                                                                                         

– К научной деятельности меня приобщил университет. Научный интерес проснулся на первом курсе, когда я под руководством профессора Шостаковича, зав. кафедрой всеобщей истории, писал курсовую работу по древнему Хорезму. Вторым своим учителем по профессиональной археологической подготовке я должен назвать Михаила Михайловича Герасимова. Именно у него я начал в 1957 году работать  в экспедиции и от него на всю жизнь заразился «микробом, который называется «археология». Был и третий учитель. Начальник геолого-палеонтологической экспедиции, работавшей в зоне затопления Братской ГЭС с 1956-го по 60-й год, Логачев Николай Алексеевич. Ему я обязан до сих пор неиссякаемым интересом к геологии. Вообще то, я благодарен очень многим людям в университете.

А дальше была текущая работа. Работа эта без единого отпуска продолжается по сей день.

У нас необычное подразделение. Коллектив большой, разнообразный, разнохарактерный.

А необычность в том, что в одном подразделении объединены два ведомства. С одной стороны, это Научно-исследовательский центр при Иркутском университете, который занимается геоархеологическими и этносоциальными изысканиями и науковедением. Это соединение само по себе необычно. Но в составе его находится академическое подразделение, которое привязано полностью к бухгалтерии и руководству в Новосибирске. И хотя мы фактически автономны, но координируем свои действия с Новосибирском и зарплату получаем из Новосибирска. Любопытная ситуация - опытный образец реального, физического интеграционного процесса между университетской и академической наукой.

– Новосибирской академической наукой?

– К сожалению! В Иркутске ещё со времён декабристов к гуманитарному промыслу   со стороны всех администраций всех социальных мастей, а затем – и Академии наук было отрицательное отношение. Это минус и для  сегодняшней Академии наук и для нынешней областной администрации. Но с этим ничего не поделаешь. Жизнь идёт так, как она идёт….

При этом я хочу напомнить, что попытки создания комплексного научно-исследовательского центра предпринимались в Иркутске  и раньше. Именно здесь в Иркутске еще до 1917 г. был создан Институт истории Сибири. Им руководил Владимир Болеславович Шостакович, бывший начальник всей метеослужбы Восточной Сибири. Тот самый учёный, который заявил, что утверждение, будто Ангара впадает в Енисей, является колоссальной географической ошибкой. Всё наоборот. И если ошибку не исправить, это чревато серьёзными экономическими потерями. Он оказался прав. Каскад енисейских ГЭС – мёртворождённое дитя. Он без воды сидит….    

Этот институт,  который реализовал в себе все возможные  научные направления, был третьим филиалом Института истории Сибири в Томске. Он стал прообразом биолого-географического научно- исследовательского института. Который в 1922 г. сформировался в университете на базе биолого-географического факультета. 60% сотрудников были представителями так называемого гуманитарного направления. При советской власти сложилось так, что естественнонаучное направление, как  неправильно называли, стало приоритетными. и был искусственно создан блок общественных наук, при котором пышным цветом расцвели «палеонтология» КПСС и «археология» Советской власти. Ничего хорошего из этого не получилось. «Общественные» науки раскололи единство естественно-исторического и гуманитарно-исторического блока и, фактически, последний блок загнали в угол. Так называемое гуманитарное направление и по сей день загоне. Это колоссальная политическая и научно-практическая государственная ошибка.

Лично я сегодня пока продолжаю жить, как «играющий тренер» и пытаюсь заниматься нашим направлением. Это многоаспектная работа по изучению культурных ископаемых запасов, а не «памятников», как сейчас говорят. Их на территории Сибири невероятное количество и работать с  ними надо целенаправленно. Тем более, что наша исследовательская деятельность в области приобретает народно-хозяйственное значение. Это связано, в том числе, и с оценкой запасов строительных материалов.

Аспектов много. Сбалансировать все эти направления сложно, а руководить ими еще труднее.

– Вам не нравится определение «памятник»?

– Определение «памятник» появилось с легкой руки ЮНЕСКО. Сегодня памятники очень интересуют тех, кого называют «денежными мешками». Термин «памятник» вовсю использует телевидение, апеллируя к чувствам тех слоёв населения, которые практически не отходит от экрана.  Итак, о наших делах. Появилась возможность международных связей, совместных экспедиций, грантов. Мы отработали с бельгийцами. Сейчас работаем с канадцами. С этого года начнём работать с японцами и корейцами. Трудимся над концепцией очагового происхождения человека. Фактов, подтверждающих, что это произошло не в одном единственном месте,  всё больше и больше. Человек у Байкала произошёл так же, как в Африке, в Мичигане, или на Бразильском плато. Человек и его технологии возникли одновременно на всём земном шаре - как черепахи, змеи, зайцы и прочие…. Мы работаем и над другой проблематикой. Она связана с нашим  Востоком, особенно в те его времена, когда еще не было разделения между азиатским и американским материками.  Ещё интересная тема – время и место происхождения великих народов – тюрков, монголов, китайцев, корейцев.

Мечтаем погрузиться в изысканиях глубже миллиона лет. Работаем над поисками новых и над новыми технологиями добычи исследовательских материалов. Нужны самые современные технологии. Но всё это в будущем. И мы сейчас работаем на тех молодых ребят, которые к нам идут и придут и потащат на себе всё это бремя.

– Уж если мы заговорили о будущем, то скажите, какие меры нужно предпринять университету для сохранения и поддержки  научного потенциала?

– Ответ проще, чем может показаться. Университеты – державные корабли. Они непотопляемы как дредноуты. Университет - единственный «комбинат» в мире, созданный в XII веке, который любую научную разработку выводит на учебный уровень. Совершенно дурацкое представление, будто университеты только образовательные учреждения, возникло ещё в царской  России, пережило большевиков и продолжает жить до сих пор. Ничего подобного. Университетские вершины недосягаемы для академии наук. Университеты пройдут в XXII век и с успехом из него выйдут. Они могут впасть на время в плачевное состояние, но всё равно поднимутся. Это уже было. Александр II пытался закрыть все университеты. Через три года был вынужден их открыть. Невозможно бороться с тем, что является условием жизни человечества. В эстафетном беге человечества университеты являются кардинальным условием дальнейшего развития.

И то, что мы сегодня наблюдаем – международную и межнациональную корпоративность университетов, подтверждает мои слова. Этот процесс обусловлен необходимостью выживания самого человечества.

Единственное, что сейчас необходимо – разумное управление финансированием и свободные руки. Свободные руки есть, но нормального финансирования и нормального управления нет. Я не верю, что нет денег. Вспомните, что говорил Остап Бендер: если существуют денежные знаки, то где-то бродят миллионеры…. И дать деньги на науку и на образование - вопрос организации, вопрос совершенства государственной машины.

Многое упирается в организационную сторону дела. Надо бы  Научно-исследовательскую часть преобразовать из органа регистрации научных достижений в орган управления. Это давняя идея. Она  возникла до Лосева, но при Лосеве была претворена в жизнь. Научно-исследовательская часть должна работать не как регистрационная контора, а в системе непосредственного, регулярного, каждодневного управления научным процессом. Ведь та школа, которая была создана при Лосеве, которая передала многое нынешнему поколению, она дееспособна. И развернуться следует именно на фундаментальной основе исследований, а не на «прикладнухе». «Прикладнуха» рано или поздно исчезает. Как исчезли все геологические партии, в миг рассыпались. На плаву остались лишь те, где был малейший задел фундаментальных исследований. Институты и крупные геологические управления.

Почему остались на плаву университеты? Они многомодульны – один модуль обязательно прикроет другой. Кстати говоря, и в этом «прикрытии» заключается задача Научной части. Сегодня есть возможности для обновления. Я, положа руку на сердце, считаю, что нынешний руководитель нашей науки – из лучших. А ведь я пережил очень многих и могу сравнивать. Но у него должна быть свобода действий. Должен быть независимый ни от кого свой бюджет. Его можно формировать за счёт хоздоговорных тем и других источников. У проректора по науке есть на кого опереться. Есть возможность выстраивать различные войсковые порядки научных работников. Но ему нужна свобода действий и штат молодых толковых ребят, способных работать на развитие фундаментальных направлений. Если их не найдут, будет трудно.

Мы в 2010 году будем праздновать 1000 лет университетам. Смотрите, высшее образование становится требованием человеческой цивилизации. Ведь было время, когда 7 классов было достаточно, чтобы устроиться на работу. Сегодня для этого нужен кандидатский диплом. Вы посмотрите, за тысячу лет не закрыт ни один университет. 

Россия, правда, опоздала на 700 лет. Сибирь. Начало XX века. Вокруг, включая Китай, Европу стояли университеты. А здесь, один среди тундры, торчал Томский университет с единственным факультетом. Томский не мог развернуться 10 лет. Иркутский же через три года после создания наполнился на полную катушку.

А сейчас возникли тысячи университетов. Этот процесс не может быть остановлен никакими режимами, никакими законодательствами, никакими денежными ограничениями. Другое дело, что начались соревновательные процессы. Здесь надо думать правительствам и министерствам. Помогать классическим университетам – святая задача для правительства и государства.